В этой статье юрист Евгения Санарова отвечает на вопрос «Кто такие церковные адвокаты?»
Я, конечно же, согласилась подождать и две минуточки, и сколько будет нужно, потому что это уже и был ответ на мой первый вопрос: как работает священник-юрист? Оказалось, что работает он в совершенно стремительном темпе, одновременно печатая, подписывая, сверяясь с архивом, отвечая на телефонные звонки и.т.п.
— Очень много культовых сооружений вообще не числится на балансе какой-либо государственной организации,— говорит отец Михаил,— и в этом нет ничего удивительного. Ведь когда после революции у Православной Церкви начали отбирать недвижимость, юридически это никак не оформлялось. А потом, после 1991 года, приняли обратное решение: возвратить. И тоже юридически это никак не было оформлено. Поэтому сейчас у нас такая задача: оформить все культовые учреждения как собственность Саратовской епархии, независимо от их состояния.
Те, кто хоть каким-то образом имел отношение к недвижимости, может представить гигантский объем и сложность этой работы, связанной с истребованием справок (в том числе и исторических), запросов, получения в органах самоуправления различных решений, постановлений, а также технической документации… Но всё бы ничего — дорогу, как говорится, осилит идущий. Вот только Саратовская епархия в этом процессе отстала лет на 10–15. В стране волна передачи церковной собственности прошла в девяностых годах. Сейчас, когда все объекты недвижимости имеют рыночную стоимость, сделать это гораздо труднее.
— А 30-я школа? — удивляюсь я,— ведь это тоже церковное здание до революции было, приходская школа при Покровском храме?
— Сегодня — нормально, без удивления. Ну, а поначалу приходилось сталкиваться с непониманием,— вспоминает отец Михаил.— Говорили: как это так, батюшка, и вдруг занимается оформлением собственности. Но в цивилизованном обществе все юридические вопросы надо решать цивилизованным путем, мы же законопослушные граждане.
— Я прежде всего священник, а уж потом юрист,— ответил отец Михаил.— Поэтому пастырское служение — главное для меня, а юридическая работа — послушание, порученное Управляющим епархии.
— Ой, батюшка, я Вас тут без обеда оставила! — расстроилась я, посмотрев на часы.
Я обернулась. В дверях, улыбаясь, ждал окончания интервью настоятель храма в Новых Бурасах отец Иоанн Ковач.
– Данный предмет был включен в программу всех семинарий (не только Саратовской) по решению Учебного комитета Русской Православной Церкви. Мне сложно говорить за Учебный комитет, но от себя скажу, что этот курс актуален для будущих пастырей, которым придется нести свое служение в современных условиях. В наше время, когда Церковь пользуется относительной свободой, может участвовать в общественной деятельности, от современных священников требуются и знания в области права, и организационные способности.
Что он в себя включает, как происходит аттестация учащихся? Они только сдают теорию? Или дисциплина предусматривает практику?
– Если внимательно вчитаться в курс лекций, то можно увидеть, что он был разработан таким образом, чтобы сделать акцент не на правовых документах, которые регулируют деятельность религиозных организаций, ведь работа с ними требует специальных познаний, для этого есть в епархии специалисты. Цель курса – познакомить с этими документами, а кроме того, дать представление вообще о приходской жизни. Потому что проблема сегодня заключается не в том, что семинаристы не знают федеральные законы, а в том, что они, отправляясь на приходы, вообще не представляют, с чего начать там свою работу. Поэтому в рамках данного курса мы знакомим с основами хозяйственной деятельности на приходе, организацией социальной и просветительской работы.
Изучение данного предмета в основном ориентировано на постижение теории. Хотя, конечно, воспитанникам предлагается решать и практические задачи, отвечать на вопросы, разбирать документы. Во время преподавания я старался делиться со своими учениками тем опытом организации приходской жизни, который сам приобрел, будучи настоятелем крупного городского собора.
Что касается практики, то лучший опыт и закрепление навыков данного курса семинаристы получают, отправляясь служить на приходы. Сложно (если вообще возможно) смоделировать какую-то игровую ситуацию, в которой бы воспитанники по-настоящему почувствовали себя настоятелями прихода.
Кто читает этот курс после Вашего избрания Преосвященным Покровской епархии?
Приходилось ли Вам читать лекции по этой дисциплине в светских вузах? Проявляли ли их юридические факультеты интерес к Вашим наработкам?
– Лекции в светских юридических вузах мне читать не приходилось, потому что те темы, которые затрагивают непосредственно существующее российское законодательство о религиозных организациях, изучают в рамках курса гражданского, земельного права. В этом смысле приходы не настолько отличаются от иных организаций, наделенных имущественными правами, чтобы для знакомства с их положением приглашать преподавателя из семинарии. Что касается иных тем, связанных со строительством и благоукрашением храмов, организацией приходской жизни, они сегодня малоинтересны светским юристам.
Стать юристом епархии, благочиния, прихода может каждый специалист, получивший профильный диплом? Или этих сотрудников лучше готовить в православных вузах и духовных учебных заведениях?
– В идеале для юриста, который собирается работать в епархии, нужны два качества: профессионализм и воцерковленность. Это должен быть человек, имеющий опыт работы в общественных организациях, способный выступать в суде при отстаивании имущественных прав приходов, епархии, грамотно работать с документами, быть в курсе изменений законодательства. Всему этому он может научиться и в светском вузе. Но при этом важно, чтобы человек был верующим, умел достойно вести себя со священнослужителями, чтобы для него были важны интересы Церкви. Обычно этому учатся на приходах, участвуя в церковной жизни. Но если православные вузы смогут обеспечить достойный уровень профессиональных знаний, это будет замечательной возможностью найти грамотного и церковного юриста.
А как обстоят дела в Вашей епархии: где Вы набираете специалистов? С какими трудностями Вы столкнулись в первое время своего архипастырского служения, и какие пути решения удалось найти?
– Как и во многих епархиях Русской Православной Церкви, главная проблема, которая стоит сегодня перед нами – это поиск верующих, неравнодушных, ответственных людей, которые в то же время являются профессионалами в своем деле. Порой даже средства легче найти, чем толкового специалиста. Стараемся решать эту проблему: ищем среди прихожан, говорим с людьми, работаем. Слава Богу, Господь приводит людей.
Предвзято ли относитесь, скажем, к подбору епархиальных юристов? В силу Вашей включенности в тему, организуете ли для них спецсеминары, мастер-классы?
– Скорее не предвзято, а ответственно, как, впрочем, и к подбору любых других специалистов. Потому что понимаю: человеческий фактор в нашей жизни играет очень большую роль. О спецсеминарах для нескольких человек, которые на сегодня составляют юридический отдел нашей епархии, говорить пока не приходится. Но мы часто обсуждаем с ними особенности современного российского законодательства.
Будет ли переиздаваться, дополняться Ваш курс? Не теряет ли он со временем актуальность?
– Будет ли курс переиздаваться, зависит от решения руководителя издательства Саратовской митрополии, где лекции были опубликованы, а также от востребованности моего пособия в Саратовской и других семинариях нашей страны. Что касается актуальности, думаю, что те главы, которые описывают организацию приходской жизни, еще лет десять точно будут востребованы, потому что здесь пока сложно придумать что-то новое. Законодательство, конечно, меняется, ведь жизнь не стоит на месте, в то же время некоторые базовые принципы остаются актуальными.
специально для портала «Приходы»
Родился в Абхазии, в Сухуми, в 1973 г.
Закончил Батумский государственный университет, факультет правоведения
– Расскажите о годах учебы, пожалуйста.
– Сначала я поступил в духовную семинарию города Сухуми и проучился там два года (это был филиал Тбилисской семинарии); окончить мне ее не удалось: началась война – и я переехал жить в Батуми, где поступил учиться на факультет правоведения. Спустя четыре года после окончания университета переехал в Москву, где и стал практиковать. В Грузии у меня была чисто церковная деятельность – я работал управляющим делами епархии при Грузинской Патриархии, потом был пресс-секретарем епархии.
– А как студент-семинарист попал в сферу юриспруденции?
– Сначала я вообще хотел уйти в монастырь, жил с владыкой, был его послушником, прожил около двух лет в монастыре, резиденции епископа. Там собрались молодые люди, желавшие принять монашеский постриг. Когда я сказал владыке, что хочу быть монахом, он благословил меня… чистить туалеты. А до этого я руководил епархиальной пресс-службой. Так на протяжении полутора лет этим и занимался – туалетами. Видимо, я не был готов к монашескому подвигу. Я вернулся в Батуми и обзавелся семьей.
А что касается адвокатуры – эта область волновала меня с детства. Я помню, когда мне было лет шесть-семь, все мои ровесники, как и положено мальчишкам, дрались и задирали друг друга. А я потом, в песочнице устраивал судебные разбирательства, назначал судью, прокурора, а сам выступал в роли адвоката, защищал одного из этих мальчишек. Все, что я видел в фильмах, где по сюжету был суд, я переносил в свою детскую жизнь.
– А сегодня чем Вас привлекает эта профессия?
– Привлекает безумное чувство радости от победы, когда выигрываешь дело в суде. Я бы даже сказал, что вопрос гонорара, прибыли – на втором месте. Когда удается выиграть сложнейший процесс – это радость, состояние эйфории, не сравнимое ни с чем. Я бы даже сказал: адвокат – это состояние души, образ жизни и образ мышления.
– Насколько тяжело адвокату в наше время оставаться честным?
– Очень тяжело. Очень. Многое зависит, конечно, от моральных устоев человека (адвоката в нашем случае). Никто не может заставить адвоката пойти на сделку со своей совестью. Решает он сам. И отвечает, понятно, он тоже сам.
– А в какой стране, на Ваш взгляд, судебная система представлена наиболее совершенно?
– Ни в какой. Когда человеку предоставляется право судить другого человека – в любом случае будут ошибки. Невозможно этих ошибок избежать. Самая развитая судебная система была в Древнем Риме. Вся сегодняшняя юриспруденция базируется на праве Древнего Рима. Однако это видимое совершенство судебной системы не спасло Понтия Пилата от беззаконного приговора.
– Адвокат не в праве отказаться от выполнения своих обязанностей. Существует кодекс адвокатской этики, где сказано, что если адвокат взял на себя защиту своего доверителя, он от нее отказаться не может. Если подзащитный виноват, адвокат обязан искать смягчающие обстоятельства. Если же он вдруг по каким-то причинам начинает выступать против своего клиента – это жестко карается, вплоть до лишения статуса адвоката.
– И Вам, наверное, приходилось бывать в таких скользких ситуациях?
– Да. И очень часто.
– Сложно с этим жить?
– Кому как. Если часто не прибегать к покаянию, то постепенно начинаешь черстветь душой и чувство вины притупляется. Кроме желания выиграть, кроме азарта, уже ничего не чувствуешь. Очень стараюсь, чтобы со мной такого не случилось. Часто, когда меня интервьюируют, улыбаюсь, показывая тем самым, как все замечательно, а по ночам мучаюсь бессонницей.
– Да, конечно. Одно скажу: это все может длиться до поры до времени. Безнаказанно такие вещи не проходят.
– Что делать, если, например, против меня, простой смертной, совершенно неожиданно возбудила процесс какая-нибудь vip -персона. Куда обращаться, есть ли у меня шанс выиграть дело?
– Это будет очень сложно сделать. Но – возможно. Приведу пример.
– А какова дальнейшая судьба Жени? В сборную ее не вернули?
– С похожей ситуацией я сейчас работаю. В Твери при загадочных обстоятельствах в новогоднюю ночь были убиты шесть человек, в том числе двое малолетних детей. Есть веские доказательства, что убрать хотели одного человека – сотрудника правоохранительных органов, а все остальные жертвы оказались случайными свидетелями. И следствие нашло козла отпущения – 20-летнего юношу-сторожа, на которого и было списано это убийство. Но если посмотреть материалы дела, то ясно видно, насколько это обвинение абсурдно. Хотя бы потому, что у всех погибших имелись следы борьбы, а чтобы справиться с самим сотрудником правоохранительных органов, нужно было человек пять крепких мужчин. Но первая инстанция подтвердила, что виноват этот парень. Мы подали жалобу в Верховный суд РФ и дело выиграли, оно было возвращено на новое рассмотрение. Вот скоро поеду на слушание этого процесса в Тверь.
– Помните свое первое дело, которое Вы выиграли?
– А что это был за процесс?
– Я представлял интересы человека, который после ДТП стал инвалидом. Для него мы выиграли почти миллион рублей.
– А первый процесс, который проиграли?
– Это был процесс о признании отцовства. Довольно банальное дело, мой подзащитный уверял, что не он отец ребенка, в общем, ввел меня в заблуждение. Истица подала ходатайство о проведении генетической экспертизы, мы как могли отбивались от этой экспертизы, но, конечно, ее провели и установили, что ответчик – отец ребенка.
– Никогда не жалеете о выборе своей профессии?
– Жалею, когда начинают угрожать. А угрожают довольно часто, потому что я люблю провокационные дела. И жалею даже не потому, что выбрал такую профессию, а потому, что взялся именно за этот конкретный процесс. Но со временем все сожаления проходят, и снова меня кидает на волны…
– Что бы Вы посоветовали молодым людям, мечтающим заниматься адвокатурой ?
– Есть время отдохнуть, хоть ненадолго сбросить этот груз с плеч?
– Честно говоря, я очень люблю свою работу. Поэтому я отдыхаю на работе, кроме шуток. Мне грустно, когда у меня нет дел, над которыми надо ломать голову. Конечно, я люблю отдых на море, люблю Сочи, в выходные просто отключаюсь – смотрю телевизор, но на работу всегда возвращаюсь с удовольствием. Люблю отдыхать в одиночестве, порой очень устаю от людей (тоже издержки профессии). Могу часами сидеть и любоваться какой-нибудь травкой, пейзажем. Этого вполне хватает, чтобы отдохнуть, а потом с новыми силами заняться любимым делом.
– По опросам, самым высоким доверием населения Грузии пользуется Грузинская Православная Церковь, а не президент.
– Политики сегодня одни, завтра – другие. Шеварнадзе проводил одну политическую линию, Саакашвили проводит другую, следующий президент будет проводить третью, новою. И только Церковь Христова пребывает вовек, все в ней неизменно. В Грузии в силу ментальности даже неверующий человек ведет себя сообразно христианским заповедям. У него это в крови. Всем известно грузинское гостеприимство, умение и любовь делать подарки, определенное бескорыстие. В грузинском народе присутствуют два ярких характерных качества – огромная любовь и огромная гордость. Вот такое сочетание несовместимого – высшей христианской добродетели и главного греха, из-за которого пал денница.
Журнал “Наследник” – для тех, кто пытается разобраться в жизни
Загрузка...