В этой статье юрист Евгения Санарова отвечает на вопрос «Кто из адвокатов осуществлял защиту веры засулич?»
Сегодня исполняется 141 год со дня выстрела террористки в петербургского градоначальника Трепова
Об авторе: Игорь Николаевич Шумейко – историк, публицист.
Вера Засулич и ее жертва – генерал-адъютант Федор Федорович Трепов. Фото конца XIX века
На следующий день после освобождения приговор был опротестован, издан приказ об аресте Засулич – она скрылась на конспиративной квартире, тайно переправлена в Швецию, потом в Париж… Вроде привычное тогдашнее коловращение, почти рутина: теракт, суд, подполье, эмиграция.
Что присяжные оказались подвержены истерии, давлению – ладно. Тут могли сказать: сами виноваты, поздно провели судебные реформы, присяжные убогие, неустоявшиеся юридические параграфы смешались с демагогией.
А что вышло? Европа вместе с нашими революционерами, получив нужное решение первой инстанции, Петербургского окружного суда, выкрадывает и укрывает Засулич от последующих, столь же законных судебных инстанций!
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.
Вера Ивановна Засулич, деятель народнического, а позднее и марксистского социал-демократического движения, член множества подпольных и легальных революционных структур по всей России и за границей, писательница вошла в историю под гром выстрела в петербургского градоначальника Трепова в 1878 году. Что заставило её вступить на этот путь, и как происшествие не стало роковым для молодой террористки? Вот те вопросы, которые возникают у каждого при упоминании этого имени.
Вера Ивановна родилась 27 сентября 1849 года в семье обедневших дворян из Смоленской губернии. Отец Веры, отставной офицер, умер, когда девочке было всего три года, и мать вынуждена была отправить её к более состоятельным родственникам. В 15 лет Вера была отдана в московский частный пансион, где получила образование домашней учительницы. Примерно тогда же она примкнула к работе в революционных кружках.
С 1868 года Вера начала работать в Петербурге, и уже в 1869-м году — первый арест. Девушка, осуждённая по нечаевскому делу, провела два года в тюрьме, потом ещё несколько лет в ссылке — сначала в Новгородской губернии, затем в Твери. Вскоре была вновь арестована и отправлена в городок Солигалич Ярославской губернии. Все эти годы Вера не оставляла революционной пропагандистской деятельности, активно занималась самообразованием.
Конечно, главную роль в процессе сыграл блестящий юрист, гений ораторского искусства, Анатолий Фёдорович Кони, бывший на рассмотрении дела председателем суда. Они на пару с защитником Александровым смогли обратить слушателей не к факту преступления, а к его мотиву. Почему Вера стреляла в Трепова? Да потому, что тот велел применить тяжкое телесное наказание к революционеру-народнику Боголюбову, не пожелавшему снять перед градоначальником фуражку.
Безусловно, победа в деле принадлежала не самой Вере, а её непревзойдённому защитнику, и всё же, несмотря на удачное завершение процесса, рисковать не стоило. Вера Засулич, которой в то время было всего лишь 29 лет, избежав не только виселицы, но и каторги, вынуждена была опасаться тайной полицейской агентуры. По настоятельному совету друзей она вскоре выехала в Швейцарию и оставалась за границей в течение последующих нескольких лет. Дело же её имело сильный резонанс в либеральных кругах и вызвало не только подъём революционно-народнического и террористического движения в России, но и ряд аналогичных покушений в Европе.
Дело же Веры Засулич стало своеобразным символом той мятущейся и жестокой эпохи и фактически открыло дорогу дальнейшему революционному террору, узаконившему себя в глазах общественности.
Среди осужденных к каторжным работам оказался и народник Алексей Степанович Боголюбов (настоящее имя — Архип Петрович Емельянов), которого летом 1877 года градоначальник Петербурга Федор Федорович Трепов приказал высечь розгами.
В. Бойко: Прежде чем мы перейдем к этому инциденту, хотелось бы узнать, что из себя представлял генерал Трепов?
А. Кузнецов: Федор Федорович Трепов, выражаясь современным языком, был силовиком до мозга костей. В 1830 году он оставил гражданскую службу и определился рядовым в Новгородский кирасирский полк. Участвовал в подавлении польского восстания 1830 — 1831 годов, затем в чине полковника служил командиром жандармского полка, располагавшегося в Киеве, а в конце 1860 года был назначен обер-полицмейстером в Варшаву.
В. Бойко: Интересная фигура.
А. Кузнецов: Еще какая! В 1866 году после выстрела Дмитрия Каракозова Трепов был назначен Санкт-Петербургским обер-полицмейстером, а с апреля 1873 года занял должность градоначальника.
Генерал Федор Федорович Трепов. Петербург, 1874 год
Возвращаясь к событиям 1877 года. Незадолго до покушения во время посещения одной из петербургских тюрем Трепов имел несчастье дважды столкнуться с Боголюбовым. Сначала он зашел во дворик, где гуляли заключенные, и увидел, как Боголюбов беседует с еще одним арестантом. Трепов тут же начал кричать, что заключенным, находящимся под следствием, нельзя общаться друг с другом. На что Боголюбов, видимо, вполне почтительно ответил, что по его делу приговор уже вынесен, поэтому он может разговаривать с другими узниками.
Сначала Трепов это проглотил, но спустя некоторое время опять вернулся во двор. И снова ему на глаза попался Боголюбов. В этот раз градоначальник стал возмущаться, почему заключенный не снял перед ним шапку. Боголюбов стал парировать. Трепов, махнув рукой (свидетелям даже показалось, что он ударил Боголюбова), не нашел ничего лучшего как приказать высечь арестанта.
В. Бойко: Тем самым нарушив закон.
А. Кузнецов: Да. К тому времени наказание розгами, да и вообще телесные наказания были уже лет пятнадцать как отменены. В конечном итоге этот инцидент вызвал в Петербурге большой резонанс: бунтовали заключенные, позорная экзекуция получила широкую огласку в прессе. В разных местах народники принялись готовить покушения на Трепова, чтобы отомстить за своего товарища.
Утром 24 января 1878 года Засулич пришла на прием к Трепову в здание Управления петербургского градоначальства и выстрелила ему из пистолета в область таза, тяжело ранив. Террористку немедленно арестовали, установили имя. По картотеке описаний в департаменте полиции проходила некая Вера Засулич, дочь обедневшего польского дворянина Ивана Петровича Засулича, ранее привлекавшаяся по делу Нечаева.
В. Бойко: То есть к тому времени Засулич была хорошо известна не только в народнической среде, но и в полиции?
А. Кузнецов: Да. Кстати, в высших слоях общества будут ходить слухи, будто Засулич была любовницей Боголюбова. На самом деле они даже не были знакомы.
В. Бойко: На суде, насколько мне известно, Засулич признала, что стреляла в Трепова.
А. Кузнецов: Да. И это, видимо, создало у организаторов процесса (министра юстиции графа Палена, петербургского прокурора Лопухина) иллюзию того, что дело настолько ясное, что его можно поручить суду присяжных. Потом, конечно, и Пален, и Лопухин поймут, что поступили легкомысленно, но процесс был уже запущен.
Покушение Веры Засулич на петербургского градоначальника Федора Трепова. Рисунок Le Monde illustré, 1878 год
В деле Засулич получилось так, что присяжные взяли на себя не вопросы факта, а вопросы нравственной оценки. Почему так произошло? Не любили Трепова в Петербурге, обвиняли его в продажности, в подавлении городского самоуправления и так далее.
В результате из 29 кандидатур защитник отвел 11 человек, преимущественно купцов. Таким образом, осталось 18 присяжных заседателей.
В. Бойко: Почему купцов?
А. Кузнецов: Как ни странно, но в данной ситуации купцы — наиболее зависимые от полиции люди. А вот чиновники, преимущественно мелкие, — дело другое. В состав присяжных их вошло 9 человек. Кто еще? 1 дворянин, 1 купец, 1 свободный художник. Старшиной присяжных был избран надворный советник.
В. Бойко: То есть суд присяжных изначально относился к подсудимой с некой долей симпатии?
А. Кузнецов: Да. Ну и, конечно, состоялся звездный час двух великих юристов: Анатолия Федоровича Кони, который в самый день покушения Засулич на Трепова вступил в должность председателя Петербургского окружного суда, и Петра Акимовича Александрова.
Последний совершенно не соответствовал уже сложившемуся типажу преуспевающего адвоката. Нервный, желчный, болезненно худощавый, с неулыбчивым лицом… Да и теми великолепными актерскими данными, которые были, скажем, у Федора Никифоровича Плевако, Александров не обладал. Его голос не был бархатистым баритоном, завораживающим присяжных… Но это был человек неумолимой логики, нравственной позиции, умеющий понять, на каких именно струнах в том или ином деле следует играть.
В. Бойко: Как раз про струны… Насколько мне известно, итоговую речь Александрова до сих пор изучают в юридических институтах.
А. Кузнецов: Я бы изучал ее не только как образец адвокатской речи, но и как образец неудачно выстроенного обвинения. Причем Кессель здесь, видимо, не был виноват. Складывается впечатление, что это чисто политическое решение, принятое на самом верху. Почему-то из процесса было решено убирать вообще всю политику. Обычное бытовое дело. Кстати, Кони в своих мемуарах тоже этому удивляется: до этого власть выпячивала любую возможность, а тут на тебе!
В. Бойко: «В первый раз является здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, — женщина, которая, со своим преступлением связала борьбу за идею, во имя того, кто был ей только собратом по несчастью всей ее молодой жизни. Если этот момент проступка окажется менее тяжелым на весах общественной правды, если для блага общего, для торжества закона, для общественности нужно призвать кару законную, тогда — да совершится ваше карающее правосудие! Не задумывайтесь.
Это выдержки из той самой речи Александрова в защиту Засулич.
А. Кузнецов: А вот из напутствия Кони присяжным: «Вы произнесете решительное и окончательное слово по этому важному, без сомнения, делу. Вы произнесете это слово по убеждению вашему, глубокому, основанному на всем, что вы видели и слышали, и ничем не стесняемому, кроме голоса вашей совести.
В. Бойко: То есть Кони абсолютно в рамках закона подбросил присяжным возможность оправдать Засулич?
А. Кузнецов: Нет. Он был уверен, что приговор будет обвинительный, однако считал, что подсудимая заслуживает снисхождения.
Анатолий Федорович Кони. Портрет работы Ильи Репина, 1898 год
В. Бойко: Какой слог!
А. Кузнецов: А атмосфера? Торжество справедливости, которую в суде так ждет русский человек.
В. Бойко: Ну и несколько слов о дальнейшей судьбе основных участников процесса. С Кони все понятно: он испытывал серьезное давление после суда, но не сдавался.
А. Кузнецов: Да. После процесса ему будут очень активно намекать, чтобы он подавал в отставку. Сместить его было нельзя — судьи не сменяемы.
В. Бойко: Засулич эмигрирует.
А. Кузнецов: Да. На следующий день после освобождения приговор был опротестован, и полиция издала приказ о поимке Засулич, но она успела скрыться и вскоре была переправлена в Швецию.
В. Бойко: Кессель и Александров?
А. Кузнецов: Александров, к сожалению, в 1893 году умрет от бронхиальной астмы.
Что касается Кесселя, то он будет продолжать карьеру по прокурорскому ведомству, но особых успехов не добьется.
В. Бойко: Инициаторы процесса?
Загрузка...