Кто адвокат у дмитрия коновалова

В этой статье юрист Евгения Санарова отвечает на вопрос «Кто адвокат у дмитрия коновалова?»

— Дмитрий, как вы вообще согласились защищать Коновалова? Говорят, что несколько адвокатов отказались от этого дела и только вы, несмотря на небольшой стаж, решили представлять интересы в суде первого террориста в стране.

— Неужели не было желания отказаться защищать его интересы?

— В зале суда я наблюдала, как с вами общался Коновалов. Вы перебрасывались несколькими словами и все. Вы вообще смогли найти с ним общий язык?

— Люди все разные и по манере общения, и по поведению. Дмитрию хватало несколько слов, фраз, чтобы мы могли согласовать какие-то действия, чтобы понять друг друга.

— Что вообще интересовало Коновалова помимо судебного процесса? Жизнь родственников? Что пишут о нем в газетах?

— Человек, который находится под стражей, нуждается в определенных вещах: одежде, средствах личной гигиены. Дмитрий иногда просил передать родным о своих потребностях в условиях содержания в СИЗО. Знаю, что иногда он писал им письма. Ни про газеты, ни про реакцию на суд не спрашивал.

— Какое у ваc сложилось мнение о Коновалове?

— Он не писал прошение о помиловании. Неужели ваш подзащитный совершенно не цеплялся за жизнь?

— Он сказал, что писать прошение он не хочет, отказался от моей помощи в его написании. Это только его решение. Он с самого начала понимал, каким может быть итог судебного рассмотрения этого уголовного дела.

— Родители Коновалова вам звонили?

— Да, периодически звонили, интересовались процессом, здоровьем Дмитрия, спрашивали, нужно ли ему что-либо передать. В основном, это был отец. Поначалу думал, что общение с родными будет тяжелым с психологической точки зрения, но наше общение было деловым, я бы сказал сухим, без всяких лирических отступлений. Точно такое же общение было и с самим Дмитрием: только по делу, без эмоций. После приговора его отец интересовался, будет ли сын писать прошение о помиловании.

— Во время оглашения расстрельного приговора Коновалов воспринял его спокойно. Он оставался таким же равнодушным и после? Неужели не плакал, не переживал?

— При мне ничего такого не было, он держался ровно, спокойно. Возможно, он сдерживал себя, но об этом мы уже не узнаем.

За время нахождения Дмитрия Коновалова в СИЗО КГБ адвокат Дмитрий Лепретор не был допущен к нему ни разу. Это следует из материалов, оглашенных 27 октября в суде по ходатайству Станислава Абразея — защитника второго фигуранта дела о терроризме Владислава Ковалева.

Коновалов и Ковалев находятся в СИЗО КГБ с 13 апреля. Лепретор стал защитником Коновалова сразу после его задержания, 12 апреля. Он сопровождал своего подзащитного во время всех следственных действий, в которых тот участвовал.

Согласно оглашенным данным, 11 человек посещали Коновалова в следственном изоляторе в общей сложности около 55 раз. В основном это были следователи.

Абразей посещал Ковалева только один раз. У этого обвиняемого за время нахождения в СИЗО 11 человек побывали около 50 раз. В основном это были те же лица, которые посещали Коновалова.

В то же время Лепретор и Абразей неоднократно посещали своих подзащитных, когда они находились 25 мая — 16 июня в отделении стационарных судебно-психиатрических экспертиз. Всего в этот период было более сорока посещений. Включая адвокатов, к обвиняемым приходили 12 человек, в том числе на то время заместитель генерального прокурора — начальник следственного управления Генпрокуратуры Андрей Швед.

Читайте также:  Кем ведется реестр адвокатов субъекта российской федерации

Эксперты не нашли достаточных оснований утверждать, что у Коновалова было патологическое влечение к взрывам

Эксперты не нашли достаточных оснований говорить о том, что у Дмитрия Коновалова было патологическое влечение к взрывам. Это следует из обнародованных 27 октября в суде над обвиняемыми в терроризме материалов судебно-психолого-психиатрическо-сексологическо-наркологической экспертизы, которая проводилась с 25 мая по 10 июня этого года.

В материалах дела вывод о таком влечении делается на основании рассказов о поведении Коновалова его брата Александра и второго обвиняемого по делу о терроризме Владислава Ковалева. Эксперты также пришли к выводу, что у Коновалова не было и нет алкогольной зависимости.

Согласно их выводам, во время совершения инкриминируемых Коновалову преступлений в 2000—2011 годах он не страдал хроническими психическими заболеваниями, временным расстройством психики, находился в ясном сознании, ориентировался в обстановке, мог сознавать значение своих действий, руководить ими. Как считают эксперты, его действия носили целенаправленный характер и он имел возможность выбора. Эксперты также отметили, что Коновалов не страдал и не страдает расстройством полового предпочтения, но у него слабая идентификация с мужской ролью.

Как следует из материалов дела, в разговорах с экспертами Коновалов осознавал, что ему грозит или пожизненное заключение, или расстрел, отрицал наличие суицидальных мыслей ранее и сейчас.

Установленное экспертами IQ Коновалова составляет 95, они выявили у него низкий уровень враждебности и средний — агрессивности. Эксперты считают его эгоцентричным, склонным списывать свои неудачи на других людей, стремящимся сглаживать конфликты, уверенным в себе. По мнению специалистов, у обвиняемого присутствует большое стремление к преодолению препятствий, умение контролировать свои эмоции и поведение, низкий уровень межличностной симпатии, упорство в достижении целей, четкость в их постановке, незаинтересованность в сотрудничестве с другими людьми. Согласно выводам экспертов, Коновалов подменяет моральные категории реалистичными, стремится в первую очередь удовлетворить свои интересы. Специалисты также указывают, что у обвиняемого завышенная самооценка, он имеет представление о себе как о сильной личности и безгранично уверен в своих силах. Имеет склонность к доминированию, однако признаков жестокости не обнаруживает.

Что касается Владислава Ковалева, то эксперты также считают: никаких хронических психических заболеваний у него не было и нет. В период совершения инкриминируемых ему преступных действий находился в ясном сознании. Установленное экспертами IQ Ковалева — 114. Уровни агрессивности и враждебности низкие.

Эксперты отметили широту взглядов Ковалева, его гибкость, отсутствие злопамятности, принятие ответственности за события в жизни на себя, способность посмотреть на мир глазами другого человека, неконфликтность, потребность в необычных приключениях, понимание эмоций других людей, неустойчивую самооценку, ослабленное самоуважение, отсутствие склонности к власти над другими людьми.

Специалисты констатировали, что Ковалев может отказаться от собственных интересов, если другой человек имеет над ним власть.

В эксклюзивном интервью belsat.eu Станислав Абразей впервые рассказывает о своей работе по этому делу и отношениях с Владиславом Ковалевым, а также объясняет, почему не верит в официальную версию тех событий.

Владислав Ковалев и адвокат Станислав Абразей. Фото REUTERS/Vasily Fedosenko

— Как вы стали адвокатом Владислава Ковалева?

— Я работал в Минской городской коллегии адвокатов. Ко мне обратилась мать Ковалева. Сказала, что все защитники, к которым она обращалась, не хотят участвовать в этом деле, и очень просила, чтобы я ей не отказал. Я сразу согласился и мы заключили договор.

— Насколько я понимаю, сразу после задержания с Ковалевым работал другой адвокат. Он отказался дальше заниматься этим делом?

Читайте также:  Как оплачивается больничный лист адвокату

— Когда вы впервые увидели Ковалева?

— Дату не помню. Но это был примерно 3-4 день после теракта. На тот момент Коновалов и Ковалев уже дали признательные показания. Следствием занималась Генеральная прокуратура, а находились Коновалов и Ковалев в СИЗО КГБ.

Помню, что сначала были проблемы с допуском к Ковалеву меня как защитника. Я позвонил следователю, рассказал, что со мной заключили договор. Но он всячески избегал встречи, не отвечал на звонки. Мне в итоге пришлось передавать ордер на участие в производстве по уголовному делу через дежурного прокуратуры. Как я теперь понимаю, следователь просто хотел провести как можно больше следственных действий до появления нового адвоката.

— Какое впечатление оставлял Владислав Ковалев?

— Очень уверен в себе, оптимистичный и жизнерадостный молодой человек. Увлекается психологией. Читает книги о саморазвитии. Потом, когда мы с ним разговаривали, он и мне какие-то интересные вещи подсказал в плане личностного роста – действительно полезные. Например, sleeptracker – это такие наручные часы-будильник, которые реагируют на импульсы тела и определяют наилучшее для организма время пробуждения…

— То есть ваши разговоры не ограничивались исключительно делом…

— Да. Ему было интересно пообщаться не только о деле. Он хотел найти единомышленника, который бы разделял его интересы.

— А Ковалев в СИЗО КГБ сидел в одиночной камере?

— Насколько я помню, да.

— У вас сразу сложились такие хорошие отношения с Владом?

— Конечно, нет. Я в первую очередь юрист. Мне важно, чтобы клиент мне говорил правду. Пока не разберусь в деле, я не доверяю человеку. Сначала я был настороже, хотел исключить любую фальшь в наших отношениях. С его стороны тоже была настороженность сначала. То есть был такой этап прощупывания, можем ли мы доверять друг другу.

— Когда произошел тот переломный момент, после чего возникло взаимное доверие?

— Это произошло почти сразу, как у нас появилась возможность пообщаться наедине. Он рассказал, как проходили допросы. Рассказал, что с апреля по ноябрь более 15 минут подряд в сутки им не давали спать. Только они засыпали, проходило 15 минут, и их заставляли подниматься, называть имя и свою уголовную статью.

Было несколько случаев, когда я приходил к Ковалеву, а он был в таком состоянии растерянности и дезориентации, что просто не мог вспомнить меня. У него был открыт рот, расширены зрачки. Когда я начинал с ним беседовать, я видел, что он никак не реагировал. В эти минуты в СИЗО обычно объявляли карантин и Ковалева уводили – поскольку понимали, что у меня могут возникнуть подозрения по поводу его состояния. Было минимум два таких случая.

Ковалев и Абразей в суде. Фото Reuters

— У вас возникло подозрение, что это мог быть результат воздействия психотропов?

— Я просто не понимал, в чем дело: его искусственно довели до такого состояния или действительно имеет место применение каких-то веществ?

— О пытке бессонницей он вам рассказал в ноябре. Почему только тогда?

— Так им строго запрещалось рассказывать об условиях содержания. Он в принципе не много об этом говорил. Но давал понять, что содержание за решеткой для него – большое испытание.

— По вашему мнению, почему Ковалев сначала признал свою вину? На суде он жаловался только на психологическое давление, о физических пытках ничего не говорил. Каким бы не было то психологическое давление, речь все же шла о расстрельной статье…

Читайте также:  Как зарабатывают адвокаты в казахстане

— Основой всего был страх. Вероятно, Ковалева запугали. Запугала сама ситуация, тот режим, в котором он оказался – все в совокупности подавило его волю к сопротивлению. Возможно, применялись и некоторые другие методы, но доказательств тому нет. Если бы Владислав не боялся, он рассказал бы правду сразу.

— Когда страх ушел и он начал менять показания?

— Страх начал проходить, когда у нас с ним появилось больше времени для разговоров. Когда он доверился мне и рассказал, как все было на самом деле. Он боялся менять показания, но я его убедил, что за правду ничего не будет. Потом в последнем слове Ковалев попросил прощения у Коновалова за то, что оговорил его. Я считаю, что это был мужественный поступок.

— Какое у вас впечатление сложилось о Дмитрие Коновалове?

Коновалов и Ковалев в суде. Фото REUTERS/Vasily Fedosenko

— Для вас стало неожиданностью, что Коновалов отказался давать показания в суде и весь процесс молчал?

— Это было неожиданностью для всех. У меня было много вопросов к нему. И вряд ли Коновалов нашел бы на них ответы, которые не противоречили бы его признательным показаниям.

— Вы и сегодня уверены, что Коновалов не взрывал минское метро?

— Если Коновалова не было в метро во время взрыва, то кто тогда совершил теракт?

— Логично предположить, что все эти детали свидетельствуют о наличии какой-то третьей силе в данном деле. Правильно?

— Скажем так: поскольку эти детали не были изучены, то наличие третьей силы не исключается.

— Наличие третьей силы не исключается, в квартире была найдена российская сим-карта, но при этом белорусская сторона приглашает в качестве экспертов представителей ФСБ России. Довольно странный шаг. В экспертах из России действительно была необходимость?

— Я считаю, что у нас достаточно технических средств и специалистов, чтобы провести те экспертизы, которые в итоге провели эксперты ФСБ на территории Беларуси. Никаких особых методов россияне не использовали. То есть можно было обойтись и без них.

— То, что Владиславу Ковалеву вынесли смертный приговор, для вас стало неожиданностью?

— Для меня это было чрезвычайно неожиданно. Я не мог понять, как по таким обвинениям, с такой доказательной базой человека могли приговорить к смертной казни. Это стало для меня шоком.

— В вашей карьере это был единственный случай, когда вашего подзащитного приговаривали к смерти?

— Как вы на это реагировали?

— Сначала просто не верилось. А потом, когда мать получила извещение, что приговор приведен в исполнение, находился в ступоре.

Открытка, которую Владислав Ковалев прислал сестре. Фото belsat.eu

— Как выглядела ваша последняя встреча с Ковалевым? Как он себя вел?

— Влад видел, что я подавлен, что я сочувствую ему. И поэтому пытался даже подбодрить меня, шутить: мол, выпутаемся, все хорошо будет.

— Какие слова или деталь в поведении Ковалева за все время знакомства вам больше всего врезалась в память? Может и незначительная сама по себе, но наиболее запоминающаяся.

Читайте также:
1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (Пока оценок нет)
Загрузка...
Adblock
detector