В этой статье юрист Евгения Санарова отвечает на вопрос «Что сказал адвокат плевако?»
Надо сказать, что только имя — Федор — у знаменитого адвоката было подлинное. Настоящая фамилия отца, по некоторым сведениям, Плевак. И звали его вовсе не Никифор, а Василий. Но произошло все из-за того, что таможенный чиновник Василий Плевак познакомился в доме директора таможни с Екатериной Степановой, которой в то время исполнилось 16 лет, и сумел добиться ее расположения.
Сделать это не составляло труда: во-первых, его должность была надворный советник (чиновник VII класса), а во-вторых, Плевак был солидным мужчиной, которому уже было под сорок, Катюша ему в дочери годилась. Правда есть версии, что отца знаменитого адвоката звали Николаем, но какое это теперь имеет значение?!
Сыновья-подкидыши…
Их брак был не узаконен, но это не мешало Екатерине в течение первых пяти лет родить четверых детей. Из них выжили только двое — первенец Дормидонт и последний из этой четверки — Федор, родившийся 13 апреля 1842 года.
Поскольку брак Василия и Екатерины узаконен не был, обоих мальчиков оформили как подкидышей, а отчество младший получил от крепостного слуги Никифора, который был крестным отцом старшего брата.
В белокаменной Дормидонт и Федор были определены отцом в Московское коммерческое училище, которое располагалось в Остоженке, где и жила семья. Чтобы избежать неприятных случайностей, отец заплатил за учебу сыновей сразу за полный курс, да еще и пожертвовал училищу очень солидную по тем временам сумму.
Но неожиданно училищное начальство дозналось о том, что Дормидонт и Федор — незаконнорожденные дети. Их с позором изгнали из училища, не помогли и отцовские деньги…
Борьба с несправедливостью
Этот позор Федор запомнил на всю жизнь. Хотя он потом ушел в другое учебное заведение, в гимназию и закончил ее с золотой медалью, но неприязненное отношение к несправедливости осталось с ним навсегда. К тому же перед глазами стояло вечное унижение отца: несколько раз он ездил в столицу империи, в Санкт-Петербург, с просьбой разрешить официально признать сыновей, но крючкотворцы были непреклонны. Раз официально родились вне брака, значит, ни о каком признании речи быть не может…
Зеркальное отражение?
Но судьба распорядилась так, что у самого Федора Никифоровича возникла жизненная коллизия, едва ли не в точности повторившая судьбу отца. Он познакомился с девушкой, которая отправилась учительствовать на село, они сочетались браком, и в 1877 году у них родился сын, названный Сергеем.
А спустя два года Федор познакомился с Марией Демидовой, супругой промышленника Василия Васильевича Демидова. Говорят, она не любила мужа, и он об этом знал, а потому мстил и мстил ей новыми беременностями. За 11 лет брака она родила ему семерых детей.
Россия и… чайник
Из несколько сотен дел, выигранных за адвокатскую практику Федором Никифоровичем, мне больше всего нравятся два. Первое — суд над старушкой, которая украла жестяной чайник стоимостью 30 копеек. Прокурор выстроил свою речь на том, что обвиняемая, хотя и живет в бедности, но все равно не имела права нарушить право частной собственности.
Речь Плевако была на удивление короткой, но емкой: «Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за более чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний.
Туфли всегда надо снимать…
И второе дело — студента, которого проститутка обвинила в изнасиловании и потребовала материальную компенсацию. Напрасно студент доказывал, что все было по обоюдному согласию — присяжные были на стороне девицы.
Проститутка вскочила с места и прокричала:
Зал разразился смехом — студента оправдали…
Нельзя сказать, что абсолютно все выступления адвоката были такими же яркими. Но он в зале суда практически не знал поражений, к тому же не отказывался защищать и простых людей, полагая, что иной раз дело не в деньгах, а в рекламе.
Кстати, приближение смерти Федор Никифорович почувствовал примерно за три недели до ее наступления. Все чаще стало пошаливать сердце. А 5 января 1909 года оно не выдержало…
Похоронили Плевако при громадном стечении народа всех слоев и состояний на кладбище Скорбященского монастыря. В 1929 году на месте погоста устроили детскую площадку, а прах Федора Никифоровича перенесли на Ваганьковское кладбище.
Остается добавить, что Мария Андреевна пережила мужа всего на пять лет, и скончалась в 1914 году. А два Сергея Плевако, сыновья от разных браков, пошли по отцовским следам и стали юристами. Но отцовской славы они не превзошли…
Расстрел за горностая
10 с небольшим лет назад в одной из иркутских газет появилась статья о Плевако, принадлежащая перу, как следует из подписи, кандидата исторических наук. Там излагается следующий драматический эпизод 130-летней (1890-й год) давности:
Не надо быть зоологом-горностаеведом (ладно-ладно, специалистом по куньим), чтобы понимать, что-либо — непролазная грязь, либо белый горностай; разумеется, разъезженная лужа может встретиться и снежной зимой, но почему бы горностаю ее не обежать? Не надо быть узким специалистом по российской истории XIX в., чтобы понимать, что казнили в нем крайне редко, все больше за покушение на царя либо за воинские преступления в военное время, причем расстрел полагался только по второй категории деяний. Откуда же тогда что взялось?
Детство Федора Никифоровича прошло на Южном Урале, горностаи там водятся, неужели из младых лет пришло, рассказы охотников или матушки-казашки навеяли? Нет, ларчик открывается проще. Великий русский адвокат самозабвенно любил читать и хранил в своей необъятной памяти множество всякого. В том числе, судя по всему, и такого:
А уж побелил легендарного горностая Федор Никифорович, надо полагать, самостоятельно.
В любом случае, горностай — был. Расстрела — не было.
Старушка с чайником
«Прокуроры знали силу Плеваки. Старушка украла жестяной чайник стоимостью дешевле пятидесяти копеек. Она была потомственная почетная гражданка и, как лицо привилегированного сословия, подлежала суду присяжных. По наряду ли или так, по прихоти, защитником старушки выступил Плевако. Прокурор решил заранее парализовать влияние защитительной речи Плеваки и сам высказал все, что можно было сказать в защиту старушки: бедная старушка, горькая нужда, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но — собственность священна, все наше гражданское благоустройство держится на собственности, если мы позволим людям потрясать ее, то страна погибнет.
— Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно.
Нет, не выдумка. Только был там не жестяной чайник, а серебряный кофейник, и не 30 копеек, а 300 рублей, как и описано это у современника Вересаева знаменитого некогда журналиста Власа Дорошевича:
Выездная сессия, с кандидатами на судебные должности вместо защитников и с пятнадцатью свободными минутами на каждое дело. Проходя по коридору, Плевако увидел какую-то старушку, бедно, чисто одетую. Которая горько плакала. Материнская любовь и материнское горе всегда особенно трогали Плевако.
— У вас сын судится?
— Вы? Что же такое могли вы сделать, противное законам?
История оказалась вздорной. Для всех, кроме старушки.
— Все померли… Средств никаких… Украла… Кража пустячная.
— Не передадите ли мне защиты?
— Признаете ли себя виновной… кофейника… меньше 300 рублей…
— Признаю, ваше превосходительство!
— В виду сознания… отказываюсь от допроса свидетелей…
— В свою очередь не вижу надобности!
Товарищ прокурора поднялся.
— …не простая кража… Когда крадет темный, неграмотный человек-Дворянка. по рождению принадлежащая… заветы воспитания… образования… Какой пример для простых, для темных людей?
И все встает на место. Понятно, почему прокурор и адвокат, понятно, почему присяжные. То, что старушка дворянка, — важный психологический штрих, а не изъян в законе. И грозит ей при формальном применении статей Уложения о наказании серьезная беда, кража не пустячная, 300 рублей — полугодовое жалование младшего офицера или мелкого чиновника.
Фёдор Никифорович родился 25 апреля 1842 года в городе Троицке Оренбургской губернии (на сегодняшний день — Челябинской области). В Москву семья Плевако переселилась летом 1851 года.
Отцом Фёдора Никифоровича был польский дворянин Василий Иванович Плевак, а матерью — крепостная киргизка казахского происхождения Екатерина Степанова (урождённая Ульмесек). Отчество Никифорович взято по имени крёстного отца его старшего брата. Родители не состояли в церковном браке, поэтому Фёдор считался незаконнорожденным. Позднее у него именно из-за этого и возникли проблемы с учёбой в коммерческом училище. По некоторым источникам, по большей части, именно благодаря матери, потерявшей здоровье в решении этих проблем, удалось продолжить обучение, но уже в гимназии. За эти заботы Фёдор всю жизнь был благодарен матери. Думаю, именно по этой причине в будущем, от его речей в суде о матерях своих подзащитных, слёзы наворачивались на глаза даже у конвоиров.
В дальнейшем Фёдор Никифорович окончил курс на юридическом факультете Московского университета, после чего фамилию отца — Плевак, изменил на Плевако. Кстати, и фамилию свою сам Фёдор Никифорович произносил как ПлевакО. В 1870 году Плевако поступил в сословие присяжных поверенных округа московской судебной палаты, вскоре после чего и стал известен.
Фёдор Никифорович прославился как талантливейший судебный оратор. Данная статья не будет полной без упоминания о судебных делах Плевако, поэтому приведу две его известнейшие речи.
На процессы Плевако ходили как в театр, чтобы услышать этого человека и убедиться, что народная молва о нём соответствует действительности. Его любили, им восхищались.
О всём не расскажешь, но напоследок хотелось бы также вкратце упомянуть ряд фактов из жизни и деятельности Фёдора Никифоровича, заслуживающих, на мой скромный взгляд, внимания.
В 1874 году Плевако был переведён и издан курс римского гражданского права Г.Ф.Пухты.
После 1894 года помощником у Плевако был Леонид Витальевич Собинов, в будущем — известный оперный певец, также окончивший юридический факультет Московского университета.
После перезахоронения Плевако на Ваганьковском кладбище, с 1929 года по 2003 год на его могиле стоял простой дубовый крест.
Талантливых судебных ораторов, способных сравняться с Фёдором Никифоровичем, в дальнейшем Россия уже не знала. Увидит ли она их когда нибудь? Очень хочется надеяться.
Загрузка...