В этой статье юрист Евгения Санарова отвечает на вопрос «Кто были адвокатами у ходорковского?»
Бывший адвокат олигарха Елена Липцер заявила, что российские журналисты, убитые в Центральноафриканской Республике, являются жертвами бесчеловечного и расчетливого отношения осужденного за мошенничества и другие тяжкие преступления экс-владельца ЮКОС – Михаила Ходорковского.
Также она напомнила о религиозном деятеле Глебе Якунине, который оказывал Ходорковскому поддержку во время его заключения в колонии. По словам Липцер, в последний год своей жизни Якунин серьезно страдал от тяжелой болезни, однако Ходорковский отказался предоставить ему какую либо помощь.
Напомним, журналист Орхан Джемаль, режиссер Александр Расторгуев и оператор Кирилл Радченко, были убиты и ограблены в ЦАР. Их командировку в оплатил Михаил Ходорковский, который признался, что убитые работали под его руководством.
Мосгорсуд оставил без изменения решение Хамовнического суда о продлении ареста Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву. По мнению адвокатов, это означает демонстративный саботаж судебной властью закона и политической воли президента. Сторона обвинения в политику предпочла не лезть, но заговорила о морали.
Громкая тема продления ареста Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву продолжилась в Мосгорсуде. В пятницу состоялось рассмотрение кассационной жалобы адвокатов и подсудимых по второму делу ЮКОСа на незаконное, по мнению стороны защиты, продление срока содержания под стражей для Ходорковского и Лебедева.
Решение о продлении ареста, которое было принято Хамовническим судом на прошлой неделе, как считают адвокаты, противоречит принятым в апреле этого года поправкам в законодательство. Поправки не позволяют отправлять людей, обвиняемых в экономических преступлениях, в СИЗО. Несмотря на это, прокуроры заявили ходатайство о продлении Ходорковскому и Лебедеву срок содержания под стражей, а судья удовлетворил его.
Защитники заявили отвод судье Данилкину (Данилкин отвод не взял), а Ходорковский написал письмо председателю Верховного суда с требованием проинформировать президента о том, что судьи саботируют новое законодательство. До этого момента подсудимый объявил голодовку и буквально на следующий день получил ответ от пресс-службы президента — Медведев с письмом ознакомился. Параллельно с этими политическими событиями Мосгорсуд, по словам адвокатов, рекордно быстро (менее через неделю после подачи жалобы) назначил рассмотрение проблемы в кассационной инстанции.
На важной кассации выразил желание присутствовать сам Ходорковский. Но в пятницу утром адвокатам стало известно, что этапировать подсудимого в Мосгорсуд не будут. Подсудимый в суде не присутствовал, но в заседании участвовал. Его выступление транслировалось из СИЗО и выводилось на три экрана в зале заседаний. Таким способом заявленная Дмитрием Медведевым модернизация правосудия в Мосгорсуде демонстрировалась. С заявленной им же гуманизацией правосудия дела обстояли хуже.
Подсудимый упомянул документы, фальсифицированные, по его мнению, прокурором Валерием Лахтиным. Гособвинитель, заявляя очередное ходатайство о продлении подсудимым срока содержания под стражей, неоднократно сообщал, что органы дознания имеют информацию о намерении Ходорковского и Лебедева скрыться от суда. Документальное подтверждение такой информации суду никогда не предъявлялось, к тому же, по словам адвокатов Ходорковского и Лебедева, ссылка на оперативную информацию не может служить доказательством в суде.
Адвокаты Ходорковского и Лебедева далеко не первый раз обжалуют решение о продлении срока содержания под стражей. Но сейчас случай, по словам Клювганта, исключительный, потому что речь идет не о неверной оценке обстоятельств, а об игнорировании нового закона. Валерий Лахтин в ходатайстве заявлял, что обстоятельства не изменились, поэтому оснований для изменения меры пресечения нет. По словам же Клювганта, это может значить только то, что прокурор не знает о вступившем в силу законе. О нем не упомянул и судья, когда выносил решение о продлении ареста.
Прокурор Лахтин о новом законе и о том, как этот закон согласуется с ходатайством гособвинителя, говорить не стал. Он предпочел порассуждать о том, каким должно быть поведение и моральный облик участника судопроизводства и вообще достойного гражданина России.
Судье пришлось напомнить прокурору, что предмет рассмотрения — продление срока содержания под стражей для Ходорковского и Лебедева и только.
Лахтин еще раз сослался на информацию органов дознания, которая свидетельствует: подсудимые планируют скрыться, воспрепятствовать судопроизводству, оказать давление на свидетелей и уничтожить доказательства. Достоверность этих сведений, по мнению прокурора, подтверждается тем, что суды неоднократно продляли подсудимым срок содержания под стражей. Для убедительности Лахтин перечислил решения всех судов.
Занимаясь в ходе второго процесса преимущественно выявлением фактов процессуальных нарушений, допущенных органами предварительного следствия, Наталья Юрьевна подготовила около 60 мотивированных ходатайств, заявленных затем Хамовническому суду.
Денис Дятлев, успешно работая в команде еще со времени возникновения первого обвинения, нечасто занимал место в ряду защитников в зале суда. Однако добываемые им документы обладали для нас уникальной доказательственной значимостью. И если бы сначала Мещанский, а за ним Хамовнический суд были бы объективны и непредвзяты, лишь несколько полученных Денисом Михайловичем справок могли бы привести к вынесению совершенно законных оправдательных приговоров.
В завершение, дабы никого не обидеть, скажу, что на разных этапах производства по делам в отношении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева привлекались и другие адвокаты, которые также принесли большую помощь общему делу. Это известный московский адвокат Елена Львова, доктор юридических наук, профессор, член Общественной палаты РФ Елена Лукьянова, также имеющая статус адвоката. Подключавшийся к делу в качестве защитника Лебедева на предварительном слушании в
Мещанском суде вице-президент Федеральной палаты адвокатов Геннадий Шаров. Это читинские адвокаты Семен Розенберг и Игорь Сапожков, адвокатесса из города Вельск Лариса Вазеркина, Игорь Михеев – адвокат из Московской области. Выросший за время процессов из помощников адвоката в квалифицированного защитника Сергей Купрейченко. Ольга Артюхова, подвергшаяся гонениям в связи с защитой Ходорковского и вынужденная поэтому на какое-то время уйти из адвокатуры.
И все же ситуация не была совсем беспросветной. Постепенно вырисовывался состав группы адвокатов, готовых противостоять натиску Генеральной прокуратуры РФ.
Формирование адвокатских команд, естественно, подразумевало четкое распределение обязанностей. Костяк составляли так называемые предметники, разрабатывавшие отдельные эпизоды обвинения. Они занимались изучением свидетельских показаний, анализом приобщенной к делу документации, готовили и направляли адвокатские запросы в различные организации, привлекали специалистов, хорошо разбирающихся в тех областях знаний, которые были нужны для выработки позиций для защиты.
В Мещанском суде председательствующая судья Ирина Колесникова не начинала ни одно заседание, не выяснив у Ходорковского и Лебедева, согласны ли они в этот день на разбирательство при данной явке. Здесь следует пояснить, что Верховный суд РФ исходит из того, что при наличии у подсудимого нескольких адвокатов присутствие хотя бы одного из них по общему правилу свидетельствует о соблюдении права на защиту. Однако широко распространены случаи, когда по согласованию с клиентом защитники делят между собой участки работы, и поэтому может возникнуть ситуация, что явившийся в суд адвокат столкнется с незапланированным процессуальным действием, не входящим по указанной причине в его сферу ответственности. Понятно, что судьи стараются этого избегать, дабы в последующем уйти от упреков в оставлении подсудимого без надлежащей защиты.
И когда как минимум дважды по причине болезни Генрих Падва не смог прибыть в Мещанский суд, слушание дела откладывалось по ходатайствам защиты Михаила Ходорковского со ссылкой на ранее принятое решение о том, что Генрих Павлович является обязательным участником каждого заседания.
В Хамовническом суде таких оговорок не делалось, но однажды возникла ситуация, когда в ходе оглашения стороной обвинения протоколов допросов одного из свидетелей, после получения различных поручений от клиента, из зала один за другим удалились все адвокаты Ходорковского. Увлеченный оглашением документов, прокурор Шохин этого не заметил, но зато бдительность проявила его коллега Ибрагимова и обратила внимание председательствующего судьи Данилкина. Тот с явной неохотой прервал процесс, видимо не вполне довольный проявленной щепетильностью гособвинительницы, и через 1,5 часа тот возобновился после спешного приезда в суд одного из наших коллег.
Адвокатская диалектика. Возвращаясь к вопросу о взаимодействии внутри адвокатских команд, скажу, что мы, безусловно, были единомышленниками, но это, впрочем, не исключало жарких споров, а порой и конфликтных ситуаций. В адвокатской работе этого опасаться не следует, поскольку, как считают психологи, конфликт есть один из способов разрешения проблемы. Главное – чтобы он разрешался корректно и с пользой для общего дела.
Очевидно, что у каждого адвоката имеется свой, годами наработанный опыт, багаж теоретических знаний, свои взгляды на возможности использования новелл законодательства, у некоторых – еще и научные наработки. Кстати, в этой связи следует отметить весьма высокий научный потенциал адвокатской команды, трудившейся по второму уголовному делу. В ней состояли один доктор юридических наук (Елена Лукьянова) и пять кандидатов (Денис Дятлев, Вадим Клювгант, Владимр Краснов, Сергей Купрейченко, Константин Ривкин).
На одном из совещаний в офисе Генриха Падвы, когда я еще толком с ним не был знаком, обсуждалась ситуация, связанная с тем, что законодатель в декабре 2003 года существенно изменил диспозицию статьи 199 УК РФ (уклонение от уплаты налогов с организаций), вменявшейся в вину и Ходорковскому, и Лебедеву. На момент встречи эти изменения были учтены в окончательной редакции обвинения Лебедева, а так как у Ходорковского следствие было уже завершено, его обвинение излагалось по-старому.
Падва предположил, что следователи в обязательном порядке перед направлением дела в суд перепредъявят Ходорковскому обвинение, чтобы привести его в соответствие с новым законом. Я же возразил и сказал, что, глядя на то, как действует Генеральная прокуратура, не следует надеяться на корректировку обвинения и поэтому, скорее всего, дела Ходорковского и Лебедева поступят по отдельности в суд с различающимися фабулами.
Услышав подобную крамольную версию развития событий, Генрих Павлович вспылил, заявив, что я, видимо, специализируюсь на гражданских делах, а в уголовных мало что понимаю. Поскольку такого не может быть, это абсурдно и противоречит как закону, так и здравому смыслу.
Это предложение, безусловно имевшее право на существование, большинство адвокатов не поддержали. Трудно было себе представить, что защита может безмолвно наблюдать за дезинформатором-свидетелем или искажающим факты прокурором, когда в деле есть известные нам доказательства, легко изобличающие лжецов. К тому же при таком подходе терялась возможность представить участникам судебного разбирательства специалистов со стороны защиты, которые своими письменными заключениями и показаниями разрушили бы обвинение, а также пригласить и выслушать наших свидетелей и потребовать приобщения к материалам уголовного дела документов, подтверждающих невиновность подсудимых. Не говоря уже о том, что предлагавшаяся линия поведения, вероятно, поставила бы нам заслон на пути в ЕСПЧ, где предстояло доказывать отсутствие справедливого судебного разбирательства и исчерпанность внутригосударственных средств защиты.
Точку в этой адвокатской дискуссии поставил сам Михаил Ходорковский, считавший, что всё должно идти в обычном для уголовных дел порядке, с тем чтобы мы использовали весь спектр юридических возможностей для демонстрации несостоятельности выдвинутых обвинений. Именно такой линии команда защитников придерживалась на первом процессе в Мещанском суде и еще более решительно отстаивала ее в Хамовниках.
К примеру, глядя на безобразия, происходившие на процессе, Платон Лебедев со своими адвокатами счел необходимым заявить отвод составу суда, что было сделано при неодобрении таких действий некоторыми коллегами, представлявшими интересы Ходорковского. Интересно, что данный демарш явился впоследствии немаловажным аргументом при обращении в ЕСПЧ, но записать его себе в актив смогла только команда Лебедева.
Объясняя приверженность к соблюдению строгой юридической позиции, направленной на скрупулезное опровержение фактами выдвинутых прокуратурой претензий, Генрих Падва в своей книге мемуаров с огорчением пишет о том, что были люди, считавшие, что он недостаточно высвечивает политическую составляющую дела и не слишком активно разоблачает авторов обвинения и прокуроров[12] 12
Падва Г. Указ. соч. С. 275.
Сразу скажу, что у меня, как у участника описываемых событий, нет ни малейших оснований сомневаться в порядочности и честности Генриха Падвы. Его высокий профессионализм также общеизвестен. Отстаиваемая им точка зрения о тактике действий стороны защиты была мотивирована и понятна. Что крайне важно – согласована с Михаилом Ходорковским и поэтому принята к исполнению другими членами команды. Возможно, нам не хватало жесткости, но вряд ли смещение акцентов существенно повлияло бы на итоговые решения судебных инстанций. Нужно учитывать и то, что защита была ограничена в использовании свидетельской базы, поскольку едва ли не каждый потенциальный свидетель мог стать мишенью для уголовного преследования. Однако даже приобщенных к делу документов вполне хватало на то, чтобы показать всю несостоятельность выдвинутых обвинений.
С другой стороны, международная общественность в лице правозащитных и иных неправительственных организаций, российская и зарубежная пресса, политики, государственные деятели постоянно уделяли самое серьезное внимание ситуации с ЮКОСом и его менеджерами. Достаточно вспомнить принятую в середине первого процесса, в январе 2005 года, жесткую резолюцию ПАСЕ, выступления почти всех первых лиц демократических государств, выразивших озабоченность преследованием руководителей нефтяной компании. Очевидно, что в такой обстановке от воли самого Михаила Ходорковского мало зависели публичность освещения процесса и даваемые ему теми, кто интересовался происходившим, нелицеприятные оценки. Другими словами, повышать еще более градус возбужденности наблюдателей глубокого смысла не было.
Загрузка...